Рабиндранат Тагор

Жизнь

В этом солнечном мире я не хочу умирать,
Вечно жить бы хотел в этом цветущем лесу,
Там, где люди уходят, чтобы вернуться опять,
Там, где бьются сердца и цветы собирают росу.
Жизнь идет по земле вереницами дней и ночей,
Сменой встреч и разлук, чередою надежд и утрат,-
Если радость и боль вы услышите в песне моей,
Значит, зори бессмертия сад мой в ночи озарят.
Если песня умрет, то, как все, я по жизни пройду –
Безымянною каплей в потоке великой реки;
Буду, словно цветы, я выращивать песни в саду –
Пусть усталые люди заходят в мои цветники,
Пусть склоняются к ним, пусть срывают цветы на ходу,
Чтобы бросить их прочь, когда в пыль опадут лепестки.
(Рабиндранат Тагор)

Рабиндранат Тагор

(Индийский писатель и общественный деятель, поэт, музыкант, художник. Лауреат Нобелевской премии 1913 по литературе. Писал на бенгальском языке).

«Когда думается о несломимой энергии, о благословенном энтузиазме, о чистой культуре, передо мною всегда встает столь близкий мне облик Рабиндраната Тагора. Велик должен быть потенциал этого духа, чтобы неустанно проводить в жизнь основы истинной культуры. Ведь песни Тагора — это вдохновенные зовы к культуре, его моление о великой культуре, его благословение ищущим пути восхождения. Синтезируя эту огромную деятельность — все идущую на ту же гору, проникающую в самые тесные переулки жизни, разве может кто-нибудь удержаться от чувства вдохновляющей радости? Так благословенна, так прекрасна сущность песнопения, зова и трудов Тагора».

Из статьи Н. Рериха «К семидесятилетию Рабиндраната Тагора, 8 мая 1931 г.»

Очень я люблю следующие строки из сочинения Тагора: «Да не молюсь я быть укрытым от опасностей, но лишь о бесстрашии, встречая их. Да не прошу я утишить мою боль, но лишь, чтобы сердце победило ее. Да не ищу я союзников в жизненной битве, но лишь мою собственную силу. Даруй мне силу не быть малодушным, чуя Твое Милосердие лишь в моих успехах, но дай мне почувствовать пожатие Твоей Руки в моих ошибках».

Письма Е.И. Рерих в девяти томах / Письма. Том VI (1938-1939г.), Страница 35. 35. Е.И.Рерих – Ф.А.Буцену 5 апреля 1938 г.

Биография, доп. материалы опубликованы ниже, после работ автора.

                                 Поэзия, отрывки из произведений, философские строки.

 Солнце – великий поэт в размеренном хоре планет.

 Всевышний уважал меня, покуда бунтовать я мог, когда ж я пал к его ногам, он мною пренебрёг.

 В лучах поутру небесная голубизна.
Прикосновеньем ладоней святых
Земля многоцветная пробуждена.

 Если мир я созерцаю через песнопенья
Мне становится доступно мира постиженье.
Музыкой звучит словесной полный неги свет небесный.
Пыль земную пробуждает голос вдохновенья.
Мир как будто входит в душу, сбросив оболочку.
Отвечает сердце дрожью каждому листочку.
В этом чувства океане — формы рушатся и грани,
Вся вселенная со мною в тесном единенье.

 Счастливцы, счастливыми сделайте всех,
Потому что любовь – благодать, а не грех.
Свойственно благу ко благу вести,
Великодушье – опора в пути.

 В ночных небесах будет правда сиять,
Способная в мире сомнений спасти;
Вас в дороге любовь усладит и превратности все победит,
Силой новою вознаградит и молчаливым дарует успех.
Мы в мире томимся, мы в мире скорбим,
Но помните: любящий неколебим;

 Томился от жажды осёл у пруда.
«Темна, — он кричал, негодуя – вода!»
Быть может, вода и темна для осла, —
Она для умов просветлённых светла.

 Цветок красоту свою не сознаёт: что легко получил, легко отдаёт.

 Когда служенье, став истинным, тобой владеет полновластно, ты постигаешь, что оно прекрасно.

 Ветры цветы рвут.
Это напрасный труд:
Ибо цветы в пыли только зря умрут.
Тот, кто, подняв цветок, вплёл его в свой венок, —
Сокровище и украшенье от небреженья сберёг.
Я песни дарю тому, кто их способен понять,
Найти в дорожной пыли и с уваженьем поднять.

 Вещество сладости приносим извне.
Существо радости – само в себе.

 Вход и выход — в те же самые ворота,
Знаешь ли про это ты, слепой?
Если преграждают путь ухода,
Путь для входа заперт пред тобой.

 С улыбкою рассветная звезда вписала, радостью согрета,
В последнюю страницу тьмы приветственную песнь рассвета.

 Я счастья тебе не дала,
Свободу лишь подарила,
Последней светлою жертвой разлуки
ночь озарила.
И ничего не осталось –
Ни горечи, ни сожаленья,
Ни боли, ни слёз, ни жалости,
Ни гордости, ни презренья.
Назад уж не оглянусь!
Вручаю тебе свободу.
Последний дар драгоценный
В ночь моего ухода.

 Царит извечно темнота, в своих покоях заперта,
А ты глаза на мир открой — и вечный день перед тобой.

 Когда светильник гаснет, мы видим: небо звёздно,
И путь свой различаем, хотя темно и поздно.

 Повернётесь вы или свернётесь в клубок –
Левым так и останется левый ваш бок.

 Горести избежать – нет такой милости.
Пусть тогда хватит сил горести вынести.

 Мгновенье улетает бесследно, навсегда,
Но и оно мечтает не кануть без следа.

 Кто ты, не раскрывающая рта? –
Негромко вопрошает доброта.
И отвечает взор, чью лучезарность
Не помрачить слезами:
— Я благодарность.

 Верхушка говорила с похвальбою:
-Моя обитель – небо голубое.
А ты, о корень, житель подземелья.
Но корень возмутился:
— Пустомеля!
Как ты смешна мне со своею спесью:
Не я ль тебя вздымаю к поднебесью?

 Увидев паденье звезды, рассмеялась лампада:
— Свалилась гордячка несносная.… Так ей и надо!
А ночь говорит ей:
— Что ж, смейся, пока не погасла.
Ты, верно, забыла, что скоро кончается масло.

 О путник, путник! Ты одинок –
Узрел ты незримое в сердце своём.
Увидел в небе ты некий знак,
Скитаясь ночною порой.
Не останется следов на дороге твоей.
Не взял никого ты с собой.
По горным извилистым тропа
Решил ты подняться туда,
Где вечным сияньем светлый поход
Утром кончает звезда.

 Утренняя заря.
Она дыханием жизни юной
Как будто наполняет час безлунный,
В таинственную пору,
Невидимую внутреннему взору,
Когда над гущей тьмы,
Где притаился сон,
Восходит солнце.

 С зарёю с берега ночного
Примчалось утреннее слово.
И мир проснулся освеженный,
Оградой света окруженный.
 О ночь, одинокая ночь!
Под необъятным небом
Глядя в лицо вселенной,
Волосы расплела
Ласкова и смугла
Это ты поёшь, о ночь?

 В царство сна проникло пробужденье,
Трепет по земле прошёл,
На ветвях проснулся щепет птичий,
На цветах – жужжанье пчёл.

***
Дом себе кто-то построил —
Значит, разрушился мой.
Я заключил перемирье —
Кто-то пошёл войной.
Если я тронул струны —
Где-то замолк их звон.
Круг замыкается там же,
Где начинается он.

***
Перед ошибками захлопываем дверь.
В смятенье истина: «Как я войду теперь?»

* * *

“О плод! О плод! – кричит цветок.
Скажи, где ты живешь, дружок?”
“Ну что ж, – смеется плод, – смотри:
Я у тебя живу внутри”.

* * *
“Не ты ли, – спросил я однажды судьбину, —
Толкаешь меня так безжалостно в спину?”
Она прохрипела с усмешкою злою:
“Тебя погоняет твое же былое”.

* * *
Откликается эхо на все, что услышит кругом:
Оказаться оно не желает ничьим должником.

* * *
Проснулся малютка-цветок. И внезапно возник
Весь мир перед ним, как огромный прекрасный цветник.
И так он вселенной сказал, изумлённо моргая:
“Пока я живу, поживи-ка и ты, дорогая”.

***
Цветок увял и так решил: «Беда,
Весна ушла из мира навсегда»

***
Туча, которую зимние ветры
Гнали по небу осенним днем,
Смотрит полными слез глазами,
Словно вот-вот разразится дождем.

***
Ты не справился даже с тем,
Что досталось само собой.
Как ты справишься, получив
Все желаемое тобой?

***
Человек хуже животного, когда он становится животным.

***
Копил я мудрость многих лет,
упорно постигал добро и зло,
я в сердце столько рухляди скопил,
что стало сердцу слишком тяжело.

***
Листок цветку поведал в роще сонной,
Что страстно в свет влюбилась тень.
Цветок узнал о скромнице влюбленной
И улыбается весь день.

ИЗРЕЧЕНИЯ Р.ТАГОРА:

В действительности часто именно наша моральная сила дает нам возможность весьма успешно творить зло.

Верность в любви требует воздержания, но только с помощью ее можно познать сокровенную прелесть любви.

Даже шайка разбойников должна соблюдать какие-то требования морали, чтоб остаться шайкой; они могут грабить весь мир, но не друг друга.

Если на пути к совершенству придерживаться разумного воздержания, не пострадает ни одна черта человеческого характера, напротив, все они заиграют еще более яркими красками.

Есть любовь, которая вольно плавает по небу. Эта любовь согревает душу. А есть любовь, которая растворяется в повседневных делах. Эта любовь вносит тепло в семью.

Звезды не боятся, что их примут за светляков.

Когда у какой-либо одной религии возникает претензия заставить все человечество принять ее доктрину, она становится тиранией.
Кто слишком много думает о том, чтобы делать добро, тому нет времени быть добрым.

Ложь никогда не сможет вырасти в истину, вырастая в силе.

Многие глупцы считают супружество простым союзом. Потому-то этим союзом так пренебрегают после свадьбы.

Пессимизм — форма душевного алкоголизма, он отвергает здоровые напитки и увлекается хмельным вином обличения; оно повергает его в болезненное уныние, от которого он ищет спасения в еще более сильном дурмане.

Плача по солнцу, не замечаешь звезд.

Погрязнув в наслаждениях, мы перестаем ощущать всякое удовольствие.

Сколь бы счастливым ни чувствовал себя пьяница от вина, он далек от истинного счастья, потому что для него это счастье, для других — горе; сегодня это счастье, завтра — несчастье.

Не удары молота, а танец воды доводит гальку до совершенства.

Женщина
Ты не только творение бога, не земли порожденье ты,—
Созидает тебя мужчина из душевной своей красоты.
Для тебя поэты, о женщина, дорогой соткали наряд,
Золотые нити метафор на одежде твоей горят.
Живописцы твой облик женский обессмертили на холсте
В небывалом еще величье, в удивительной чистоте.
Сколько всяческих благовоний, красок в дар тебе принесли,
Сколько жемчуга из пучины, сколько золота из земли.
Сколько нежных цветов оборвано для тебя в весенние дни,
Сколько истреблено букашек, чтоб окрасить твои ступни.
В этих сари и покрывалах, свой застенчивый пряча взгляд,
Сразу ты не доступней стала и таинственнее стократ.
По-иному в огне желаний засияли твои черты.
Существо ты — наполовину, полувоображение ты.

Перевод В.Тушновой

Невозможное
Одиночество? Что это значит? Проходят года,
Ты в безлюдье идешь, сам не зная, зачем и куда.
Гонит месяц срабон над лесною листвой облака,
Сердце ночи разрезала молния взмахом клинка,
Слышу: плещется Варуни, мчится поток ее в ночь.
Мне душа говорит: невозможное не превозмочь.

Сколько раз непогожею ночью в объятьях моих
Засыпала любимая, слушая ливень и стих.
Лес шумел, растревоженный всхлипом небесной струи,
Тело с духом сливалось, рождались желанья мои,
Драгоценные чувства дала мне дождливая ночь,
Но душа говорит: невозможное не превозмочь.

Ухожу в темноту, по размокшей дороге бредя,
И в крови моей слышится долгая песня дождя.
Сладкий запах жасмина порывистый ветер принес.
Запах дерева малоти, запах девических кос;
В косах милой цветы эти пахли вот так же, точь-в-точь.
Но душа говорит: невозможное не превозмочь.

Погруженный в раздумье, куда-то бреду наугад.
На дороге моей чей-то дом. Вижу: окна горят.
Слышу звуки ситара, мелодию песни простой,
Это песня моя, орошенная теплой слезой,
Это слава моя, это грусть, отошедшая прочь.
Но душа говорит: невозможное не превозмочь.

Перевод А.Ревича.

Ночь
О ночь, одинокая ночь!
Под необъятным небом
Сидишь ты и что-то шепчешь.
Глядя в лицо вселенной,
Волосы расплела,
Ласкова и смугла…
Что ты поешь, о ночь?
Снова слышу твой клич.
Но песен твоих доныне
Я не могу постичь.
Дух мой тобой вознесен,
Взоры туманит сон.
И кто-то в глуши души моей
Песню твою поет, о любимая.
Голосом легким твоим
Вместе с тобой поет,
Словно родной твой брат
Заблудился в душе, одинок,
И тревожно ищет дорог.
Он гимны отчизны твоей поет
И ждет ответа.
И, дождавшись, навстречу идет…
Будто беглые звуки эти
Будят память о ком-то былом,
Будто смеялся он здесь, и плакал,
И звал кого-то в звездный свой дом.
Снова он хочет сюда прийти —
И не может найти пути…

Сколько ласковых полуслов и стыдливых
полуулыбок,
Старых песен и вздохов души,
Сколько нежных надежд и бесед любви,
Сколько звезд, сколько слез в тиши,
О ночь, он тебе дарил
И во тьме твоей схоронил!..
И плывут эти звуки и звезды,
Как миры, обращенные в прах,
В бесконечных твоих морях.
И когда на твоем берегу я сижу одинок,
Окружают песни и звезды меня,
Жизнь меня обнимает,
И, усмешкой маня,
Уплывает вперед,
И цветет, и тает вдали, и зовет…

Ночь, я нынче пришел опять,
Чтобы в очи твои глядеть,
Я хочу для тебя молчать
И хочу для тебя петь.
Там, где прежние песни мои, и мой
потерянный смех,
И мечтаний забытых рой,
Сохрани мои песни, ночь,
И гробницу для них построй.

Ночь, я вновь для тебя пою,
Знаю, ночь, я любовь твою.
Песнь укрой от пристальной злобы,
Схорони в заветном краю…
Будет медленно падать роса,
Будут мерно вздыхать леса.
Тишина, подпершись рукою,
Осторожно придет туда…
Лишь порою, скользнув слезою,
Упадет на гробницу звезда.

Перевод Д. Голубкова

Праздничное утро
Открылось утром сердце ненароком,
И влился мир в него живым потоком.
Недоуменно я следил глазами
За золотыми стрелами-лучами.
Аруны показалась колесница,
И утренняя пробудилась птица,
Приветствуя зарю, защебетала,
И все вокруг еще прекрасней стало.
Как брат, мне небо крикнуло: «Приди!>>
И я припал, прильнул к его груди,
Я по лучу поднялся к небу, ввысь,
Щедроты солнца в душу пролились.
Возьми меня, о солнечный поток!
Направь ладью Аруны на восток
И в океан безбрежный, голубой
Возьми меня, возьми меня с собой!

Перевод Н.Подгоричани

 НОВОЕ ВРЕМЯ

 Все припев старинной песни помнят и поныне:

 «Справа — Ганга, слева — Ганга, отмель — посредине».

 Движет всем Владыка танца: в вечном обновленье —

 Водопад имен, обрядов, песен, поколений.

 Те, что в юности вдохнули правду этих слов, —

 Были созданы иначе, из других основ.

 Каждый знал — его светильник по волнам плывет,

 Приносил дары богине у священных вод.

 Робость тусклая царила в думах и в сердцах.

 Смерть пугала, жизнь пугала, мучил вечный страх.

 То владыки самодурство, то врагов набег,

 Ожидал землетрясений робкий человек.

 И к реке ходить опасно темною тропой —

 Где-то воры притаились, грех, беда, разбой.

 Сказки слушали, где много самых дивных дел, —

 Как от гнева злой богини праведник сгорел…

 Из пустых семейных распрей в деревнях тогда

 Вырастала, распаляясь, грозная вражда.

 И плелась коварных козней и обманов сеть,

 Чтобы сильному быстрее слабых одолеть.

 Побежденный изгонялся, после долгих ссор,

 И другие забирали дом его и двор.

 Кроме бога, кто поможет, защитит в беде?

 И прибежища иного не было нигде.

 

 Мысли робкие бессильны. Человек притих…

 И хозяйка опускала взоры при чужих.

 Черным очи обводила, а на лбу — пятно.

 Зажигать пора светильник, — в комнате темно.

 Молит землю, небо, воды: «Защитите нас!»

 Ждет напасти неизбежной каждый день и час.

 Чтоб дитя в живых осталось, нужно колдовство:

 Кровью жертвенных животных мажет лоб его.

 Осторожная походка, боязливый взгляд, —

 Как у знать, откуда беды ей теперь грозят?

 Ночью грабят па дорогах и в лесах густых,

 И грозят ее семейству козни духов злых.

 Всюду видит преступлений и грехов печать

 И от ужаса не может головы поднять…

 Долетает чей-то голос, мрак тревожа синий:

 «Справа — Ганга, слева — Ганга, отмель — посредине».

 А река плескалась так же, льнула к берегам…

 Как светильники, скользили звезды по волнам.

 И купцов теснились лодки около базара,

 И во мгле рассветной весел слышались удары.

 В мире тихо и спокойно, но заря близка, —

 Розовея, озарялся парус рыбака.

 На зак а те все стихало, словно обессилев,

 Только трепет доносился журавлиных крыльев.

 День прошел, гребцы устали, ужинать пора.

 У опушки — темный берег и огонь костра.

 Тишину успокоенья лишь порой шакал

 Где-то в зарослях прибрежных воем нарушал.

 Но и это все исчезло, мир земной покинув.

 Не осталось грозных судей, страж ей, властелинов.

 Одряхлевшие ученья давят грузом тяжким.

 В дальний путь теперь не едут с буйволом в упряжке.

 Неизбежна в книге жизни новая страница, —

 Всем обычаям и судьбам надо обновиться.

 Все исчезнут властелины, грозные владыки,

 Но останется таким же плеск реки великой.

 Приплывет рыбак на лодке и купец заезжий, —

 И такой же будет парус, всплески весел те же.

 И такие же деревья будут у реки ,—

 К ним опять привяжут лодки на ночь рыбаки.

 И споют в иных столетьях так же, как и ныне:

 «Справа — Ганга, слева — Ганга, отмель — посредине».

ИНДИЯ-ЛАКШМИ
О ты, чарующая людей,
Ты, о земля, сияющая в блеске солнца лучей,
Великая Мать матерей,
Долы, омытые Индом шумящим, ветром — лесные,
дрожащие чаши,
С Гималайскою в небо летящей снежной короной своей;
В небе твоем солнце взошло впервые, впервые леса
услышали веды святые,
Впервые звучали легенды, песни живые, в домах твоих
И в лесах, в просторах полей;
Ты — вечно богатство цветущее наше, народам дающая
полную чашу,
Ты — Джамна и Ганга, нет краше, привольней, ты —
Жизни нектар, молоко матерей!

 

Tagor_-_Eto_ne_son._(sbornik).fb2     (Сборник стихов)

Лирика сборник

Рассказы

Uterjannoe_sokroviwe (Утерянное сокровище)

books_tagore

Скачать файл: Колесница времени

Утерянное сокровище

Крушение

 …Это не сон! (сборник)     

Гитанджали — (Жертвенные песнопения)

Гора

Стихи                                                

 

Где ум без страха, а голова держится высоко;
Где знание свободно;
Где мир не разбивается на части тесными стенами дома;
Где слова исходят из глубины истины;
Где неустанное старание простирает руки к совершенству;
Где ясный поток разума не утратил путь в сухих пустынных песках мертвой привычки;
Где ум ведется Тобой к все ширящейся мысли и действию.
В тех небесах свободы, о Отец мой мой,
Пусть пробудится моя страна!                                                  

                    РАБИНДРАНАТ ТАГОР (1861–1941)

                                                                      Краткая биография.

  Рабиндранат Тагор принадлежал к одному из древнейших индийских родов. Его предки занимали влиятельное положение при дворе правителей Бенгалии. Фамилия его произошла от Тхакур — в переводе «святой владыка», которую иностранцы преобразовали в Тагор.
Рабиндранат родился 6 мая 1861 года в родовом доме в Джорашанко в Калькутте. Он был уже четырнадцатым ребенком Дебендраната Тагора (с двадцати восьми лет его звали Махарши, то есть человеком известным мудростью и праведной жизнью). Глава семейства даже если жил дома, а не находился по обыкновению в Гималаях, был недоступен для семьи. Все заботы по дому легли на плечи матери – Шароды Деби, и у нее оставалось немного времени и сил для воспитания младшего сына.  Детство и раннее отрочество мальчик провел под опекой домашних слуг. В школу он пошел очень рано, то была Восточная семинария. Через некоторое время, когда Роби не было еще семи лет, его приняли в другую школу, которая считалась образцовой и была создана по британским стандартам. Тогда же мальчик сочинил свои первые стихи популярным в Бенгалии размером «пояр». В 1875 году Тагор испытал одно из самых сильных потрясений в своей жизни – скоропостижно умерла его мать. Ее смерть вызвала у него такую сильную депрессию, что отцу пришлось увезти сына в длительную поездку по предгорьям Гималаев. По возвращении Рабиндранат продолжил образование, но не в английской школе, а в педагогическом училище, где преподавание велось на языке бенгали. После его окончания Тагор провел несколько лет в бенгальской академии, где изучал историю культуры и историю Индии. В это время он уже постоянно печатался в различных литературных журналах, а в 1878 году вышло в свет его первое крупное произведение — поэма «История поэта».
Вскоре отец отправил его в Англию, чтобы Рабиндранат стал студентом Лондонского университета. Тагор прожил в Англии почти два года. Он прилежно изучал право, но главные его интересы были связаны с английской литературой и историей. Находясь в Лондоне, он постоянно печатался в индийских журналах, а по возвращении собрал свои записки и опубликовал их в виде книги, назвав ее «Письма путешественника в Европу». Так и не получив адвокатского диплома, Тагор возвратился в Индию.
В 1882–1883 годах были опубликованы поэтические сборники молодого автора — «Вечерние песни» и «Утренние песни».
9 декабря 1883 года состоялась свадьба Рабиндраната и десятилетней девушки Мриналини Деби — дочери служащего в одном из поместий Тагоров. На то была воля отца. В отличие от многих других семей, Тагор не только бережно воспитывал свою жену, но и не мешал ей учиться. В результате жена Тагора стала одной из самых образованных индийских женщин. Через три года появился первый ребенок в семье — дочь Мадхурилота. Позднее у них родились еще два сына и две дочери.
В 1890 году Тагор был вынужден покинуть свой дом, по поручению отца он занял должность управляющего родовым имением Шелайдехо в Восточной Бенгалии. Он поселился в плавучем доме на реке Падма, сочетая литературные занятия с административной деятельностью. В 1901 году Тагор наконец смог соединиться со своей семьей, после краткого пребывания в Калькутте они переехали в семейное поместье неподалеку от города, где вместе с пятью учителями Тагор открыл собственную школу. Смерть жены, затем младщей дочери, а чуть позже и отца сильно отразились на всей деятельности Рабиндраната Тагора. Тагор стал наследником огромного состояния, однако материальные проблемы нисколько не занимали Рабиндраната, и он передал право управления поместьями своим братьям.
Он много печатался у себя на родине и за рубежом. Тагор находился в Шантиникетоне, когда пришло известие, что 13 ноября 1913 года ему присуждена Нобелевская премия. Тагор был первым, кто запечатлел в сознании западной интеллигенции тот факт, ныне ставший общепризнанным, что «мудрость Азии» жива, что с ней надо обращаться как с живым существом, а не как с любопытным музейным экспонатом». С этого времени начинается период признания творчества Тагора как в самой Индии, так и за ее пределами. В 1915 году английский король возвел Тагора в рыцарское звание. Оксфордский университет присвоил ему степень почетного доктора.
Тагор много путешествовал, посещал страны Европы, Японию, Китай, США, Советский Союз (1930). На родине Тагор жил в своем поместье, где продолжал литературную и преподавательскую деятельность. После начала Второй мировой войны Тагор выступил с воззванием, направленным против фашизма. Однако писатель был уже смертельно болен. Тагор умер в своем поместье неподалеку от Калькутты 7 августа 1941 года.

Биография Р. Тагора  (Книга Крипалани Кришна из цикла Жизнь замечательных людей)

РЕРИХ И ТАГОР

Плюснина Эльвира

Николай Константинович Рерих (1874 – 1947) и Рабиндранат Тагор (1861 – 1941), два выдающихся деятеля культуры, два великих мыслителя и художника конца XIX — первой половины XX в., хорошо знали друг друга. Они познакомились в Лондоне в 1920 году и стали друзьями на всю жизнь.

Литературный гений Тагора по своим масштабам и многогранности не уступает титанам европейского Возрождения. В Индии соотечественники называют его Кабигуру — поэт-учитель, таким образом точно определяя сущность его творчества. Тагор — прежде всего поэт, но он также крупнейший индийский прозаик и драматург. Он — композитор, чьи песни поют на его родине по сей день, а две из них стали национальными гимнами Индии и Бангладеш. Он оказал неоценимые услуги театру не только как драматург, но и как талантливый режиссёр и актер. Он — оригинальный живописец, не принадлежащий ни к одной из школ. Помимо всего этого он — филолог, философ, политический публицист, педагог-просветитель.

Его творческое наследие грандиозно — свыше двух тысяч лирических стихов и песен, сотни баллад и поэм, одиннадцать сборников рассказов, восемь романов, более двадцати пьес, статьи на литературные, социальные, политические, философские темы, речи и выступления. В последние двенадцать лет жизни он увлёкся живописью и графикой и успел создать около трёх тысяч картин и набросков.

Джавахарлал Неру в книге «Открытие Индии» (1942 г.) посвятил несколько страниц Рабиндранату Тагору и дал глубокую оценку его литературной, культурной и общественно-политической деятельности. Дж.Неру писал: «Он больше, чем кто-либо другой из индийцев, помог гармоническому сочетанию идеалов Востока и Запада… Он был самым выдающимся интернационалистом Индии, верившим в международное сотрудничество и работавшим во имя его. Он принёс в другие страны то, что Индия могла им дать, а в Индию то, что мир мог дать его собственному народу… Тагор был великим гуманистом Индии»1.

Об общечеловеческом значении творчества Тагора ещё в 1926 году писал советский востоковед академик С.Ф.Ольденбург: «Он — бенгалец, а мы — люди самых разных стран — в бенгальском поэте всё же понимаем человека, упоённого красотой жизни, красотой природы и красотой человека. Он говорит нам о своей родине, о Бенгалии, о Ганге, а мы слушаем его, и каждый из нас видит свою родину, свою родную реку»2.

Родина Тагора Бенгалия, с её главным городом Калькуттой, ещё в XIX веке стала центром начинавшегося национального пробуждения Индии. А в Бенгалии ведущую общественную роль играла семья Тагоров. Это был богатый древний аристократический род, принадлежавший к числу наиболее образованных людей того времени. Сначала дед, а потом отец поэта руководили обществом «Брахмо Самадж» («Общество единого Бога Брахмы»). Оно было основано в 1828 году религиозным реформатором и просветителем Рам Мохан Раем и явилось первой в Индии общественной организацией нового типа, участники которой стремились реформировать религию индуизма, отвергая средневековые сословно-кастовые деления и семейно-бытовые обычаи. Отец поэта Дебендранат Тагор, считавшийся «махариши» (великим мудрецом), утверждал культурную самостоятельность индийцев, выступая против слепого преклонения перед всем западным, которое насаждалось британскими колониальными властями и школой.

Юный Рабиндранат, четырнадцатый ребёнок в семье, рос в атмосфере философских дискуссий, литературных и научных занятий старших братьев, обучение его велось на бенгальском, а не на английском языке. В восемь лет он начал сочинять стихи. Когда ему было четырнадцать, его стихи и заметки о литературе стали печататься, а семнадцатилетнему поэту уже принадлежали два сборника лирических стихов. В 1877 году он отправился вместе со старшим братом изучать юриспруденцию в Англию, где провёл два года, занимаясь в основном литературой и музыкой, и вернулся, не завершив юридического образования.

В конце XIX века Тагор увлёкся педагогикой: его очень беспокоило состояние народного просвещения в стране. Колониальное правительство не хотело нести никаких расходов для этой цели, и в результате состояние просвещения в Индии в начале XX века было почти таким же, как и в начале XIX века. Число грамотных увеличивалось на 1 – 2 % за десятилетие. Например, в 1921 году оно составляло 7 %, причём грамотным считался уже тот, кто мог только поставить свою подпись. В своих многочисленных статьях Тагор обращал внимание на то, что школа, организованная по английскому образцу, чужда душе индийского ребёнка, она уродует и губит молодёжь, оскорбляет её национальное достоинство.

Примером практического подхода к решению проблемы просвещения служит педагогическая деятельность самого Тагора, который в 1901 году основал на свои средства школу в фамильном поместье Шанти-никетон («Обитель мира»). Сначала это была небольшая школа-ашрам, где он сам был учителем, не пользуясь никакими учебниками и пособиями, но обладая тонким и глубоким пониманием детской души. Затем школа превратилась в колледж, а в 1919 году был создан знаменитый национальный университет «Вишвабхарати», один из мировых центров изучения духовной культуры народов Востока, ставший впоследствии важным очагом воспитания кадров для независимой Индии. Здесь же в 1920 году Тагор основал Союз художников и художественную школу, которые стали центром нового движения — Бенгальского Возрождения, заложившего основы современного национального искусства Индии. Роль Тагора в развитии изобразительного искусства того времени не ограничивается, таким образом, его собственной оригинальной живописью, не принадлежащей ни к одному из направлений и так поражавшей соотечественников. В 1922 году Тагор организовал также сельскую среднюю школу (крестьянский образовательный центр) в Шриникетоне, где наряду с общеобразовательными предметами учащиеся обучались агротехнике и ремёслам.

Опыт школьного дела в Шантиникетоне и педагогические взгляды Тагора были использованы его горячим сторонником М.Ганди для составления и осуществления плана реформы начальной школы Индии.

Убеждённый противник угнетения и эксплуатации, Тагор всегда был сторонником социалистической идеи. В 1930 году в возрасте семидесяти лет он посетил Советский Союз и написал свои знаменитые «Письма о России», в которых высоко оценил успехи советского народа, особенно в области просвещения. «Всё, что я увидел, меня поразило. За восемь лет просвещение изменило духовный облик народа. (…)

Трудно себе представить, как молниеносны перемены при таком огромном населении. Душа радуется, когда видишь, как воды просвещения хлынули в пересохшее русло. Везде бьют ключом инициатива и творчество. Свет новых надежд озаряет их путь. Повсюду кипит полнокровная жизнь»3. Эта книга, проникнутая искренней симпатией к нашей стране, вышла на бенгальском языке в 1931 году и была запрещена британскими властями в Индии, потому что звучала призывом к борьбе за свободу индийского народа.

Всемирная слава пришла к поэту в 1912 году, когда в Англии вышла небольшая книжка стихов Тагора «Гитанджали» («Жертвенные песни») в авторском переводе на английский язык. И уже в 1913 году за этот сборник Р.Тагору была присуждена Нобелевская премия по литературе. Сам этот факт был беспрецедентным — впервые она была вручена представителю народов Азии. С 1913 года стали появляться переводы Тагора и в России. В 1914 году книга «Гитанджали» была переведена на русский язык с участием и под редакцией русского и литовского поэта Юргиса Балтрушайтиса. Именно это издание явилось для Елены Ивановны и Николая Константиновича Рерихов ключом к «сердечной глубине» поэзии Тагора.

Вот как пишет Н.К.Рерих об открытии для себя творчества Тагора: «Нашла она [Е.И.Рерих] и »Гитанджали» Тагора в переводе Балтрушайтиса. Как радуга засияла от этих сердечных напевов, которые улеглись в русском образном стихе Балтрушайтиса необыкновенно созвучно. Кроме чуткого таланта Балтрушайтиса, конечно, помогло и сродство санскрита с русским, литовским и латышским языками. До этого о Тагоре в России знали лишь урывками. Конечно, прекрасно знали, как приветственно имя Тагора во всём мире, но к сердечной глубине поэта нам, русским, ещё не было случая прикоснуться.

»Гитанджали» явилось целым откровением. Поэмы читались на вечерах и на внутренних беседах. Получилось то драгоценное взаимопонимание, которое ничем не достигнешь, кроме подлинного таланта. Таинственно качество убедительности. Несказуема основа красоты, и каждое незагрязнённое человеческое сердце трепещет и ликует от искры прекрасного света. Эту красоту, этот всесветлый отклик о душе народной внёс Тагор. Какой такой он сам? Где и как живёт этот гигант мысли и прекрасных образов? Исконная любовь к мудрости Востока нашла своё претворение и трогательное созвучие в убеждающих словах поэта. Как сразу полюбили Тагора! Казалось, что самые различные люди, самые непримиримые психологи были объединены зовом поэта. Как под прекрасным куполом храма, как в созвучиях величественной симфонии, так же победительно соединяла сердца человеческие вдохновенная песнь. Именно как сказал сам Тагор в своём »Что есть искусство»:

»В искусстве наша внутренняя сущность шлёт свой ответ Наивысшему, который себя являет нам в мире беспредельной красоты поверх бессветного мира фактов».

Все поверили, верят и знают, что Тагор принадлежал не к земному миру условных фактов, но к миру великой правды и красоты»4.

«Гитанджали» — это диалог человека с Богом, это духовная лирика, в которой используются и переосмысливаются идеи и образы традиционной вишнуистской поэзии «бхакти». В этой поэзии Высшее Существо воспринимается человеком как близкое и любимое, как отец или мать, возлюбленный или возлюбленная, и это сближает её с христианской религиозной поэзией. Известному исследователю и переводчику Тагора М.И.Тубянскому принадлежит следующее проницательное наблюдение: «Идея любви как высшей ценности жизни и как основы религии является в мировоззрении Тагора наследием религии вайшнавизма, особенно вайшнавистской религиозной лирики, которой Тагор увлекался в ранней молодости… Старинная вайшнавистская лирика — главнейший источник тех стихотворений Тагора, в которых религиозное содержание принимает вид любовной лирики»5.

Приведём для примера фрагменты вольных переложений из книги «Гитанджали». Девушка мечтает встретить Возлюбленного, но сердце её закрыто:

Я пришла к Тебе с лютней, но песня осталась не спетой,

 И не слушались струны, и ритм ускользал далеко.

 Не раскрылся цветок, и вздохнул опечаленно ветер,

 Сердце встречи искало, но встретить Тебя нелегко.

У Елены Ивановны Рерих есть письмо от 10 сентября 1938 года, посвящённое творчеству Тагора. Вот что пишет она о его философско-религиозной поэзии: «Теперь относительно многоликости поэта в его представлениях Божества. Поэт, обращаясь к Высшему Существу, духом подымается к высшему образу красоты проявленной, и где же искать эту красоту, как не в высшем для нас символе, в облике венца Творения? (…) В Упанишадах сказано: »Высшее Существо всё проникает собою, стало быть, оно прирождённое достояние каждого». И каждый индус впитывал это понятие с молоком матери. (…) Он знает, что сам он есть лишь отображение Высшего Существа, которое находится в постоянном процессе раскрывания своей беспредельной сущности. (…)

Потому представление о Высшем Существе всегда вполне соответствует той ступени развития, на которой находится человек. (…)

Восток говорит: »Не поклоняются Богу как человеку два рода людей: человек-зверь, не имеющий никакой религии, и освобождённая душа, поднявшаяся выше человеческих слабостей и перешедшая за пределы своей природы. Только она может поклоняться Богу, как Он есть».

Высшее Существо в представлении Тагора вмещает в себе все любимейшие им, все наипрекраснейшие Облики, которые живут в его сердце поэта. Каждое прикасание вызывает огонь мыслетворчества, и каждая струна сердца будет звучать по-своему на затронутые глубины сознания»6.

Первая встреча Н.К.Рериха с Р.Тагором состоялась 17 июня 1920 года в Лондоне. Старший сын поэта пишет об этом: «…После обеда Сунити Чаттерджи привёл Николая Рериха, русского художника, и его двух сыновей. Рерих показал нам альбом репродукций своих картин. Картины действительно замечательны. В западном искусстве нет ничего подобного. На отца они произвели очень большое впечатление… Вся семья собирается в Индию в сентябре. Их искренняя простота и естественные манеры очаровывают, они так свежи, так отличаются от чопорных англичан. Мы хотели бы узнать их поближе».

После этой встречи Рерих написал 24 июня первое письмо Тагору: «Дорогой мастер! Пусть мои слова напомнят Вам о России…» Он пригласил Тагора посмотреть картины в мастерской, и Тагор принял предложение.

Друг Тагора Кедарнат Дас Гупта в 1934 году в Нью-Йорке так вспоминал посещение мастерской Рериха: «Это случилось 14 лет тому назад в Лондоне. В это время я находился в доме Р.Тагора, и он сказал мне: »Сегодня я доставлю Вам большое удовольствие». Я последовал за ним, и мы поехали в Саут Кенсингтон, в дом, наполненный прекрасными картинами. И там мы встретили Николая Рериха и мадам Рерих. Когда мадам Рерих показывала нам картины, я думал о нашем прекрасном идеале Востока: Пракрити и Пуруша, человек, явленный через женщину. Это посещение навсегда осталось в моей памяти».

К приезду Р.Тагора в мастерской были поставлены картины, навеянные индийскими сюжетами. Некоторые из картин были ещё не закончены, но автор посчитал, что главное — не завершённость произведения, а тема, которая была уже видна. В это время Рерих работал над индийской серией — «Сны Востока». Всё помещение было увешано картинами, и повсюду лежали многочисленные эскизы.

Тагора изумило название поместья Рерихов — Извара, очень похожее на индийское слово «Ишвара», обозначающее в индуизме личного Бога, создателя Вселенной (переводится как «Господь» или «Владыка»).

Н.К.Рерих тоже вспоминал об этой встрече: «Мечталось увидеть Тагора, и вот поэт самолично в моей мастерской… в Лондоне в 1920-м году. (…) А в это самое время писалась индусская серия — панно »Сны Востока». Помню удивление поэта при виде такого совпадения. Помним, как прекрасно вошёл он и духовный облик его заставил затрепетать наши сердца»7.

24 июля Р.Тагор написал Н.К.Рериху письмо, в котором выразил симпатию к русскому художнику и восторг от его творчества: «Дорогой друг! Ваши картины, которые я видел у Вас в мастерской в Лондоне, и репродукции некоторых Ваших картин, появившиеся в журналах по искусству, глубоко захватили меня. Они заставили меня осознать то, что является, конечно, очевидным, но всё же должно быть снова и снова открываемо нами в самих себе: что Истина беспредельна. Когда я пытался найти слова, чтобы описать самому себе идеи, заключённые в Ваших картинах, я не смог сделать этого. И не смог я потому, что язык слов может выразить лишь одну грань Истины, а язык картины находит в Истине свою область, не доступную словесному выражению. Каждый вид искусства достигает своего совершенства лишь тогда, когда оно открывает в нашей душе те особые врата, ключ от которых находится в его исключительном владении. Когда картина является поистине великой, мы не должны иметь возможности высказать, в чем это величие, но всё же мы должны видеть и знать его. То же самое относится и к музыке. Когда одно искусство может быть полностью выражено другим — это не настоящее искусство. Ваши картины ясны и всё же невыразимы словами. Ваше искусство ограждает свою независимость, потому что оно великое искусство. Искренне Ваш Рабиндранат Тагор».

Тагор был первым, кто познакомил индийцев с творчеством Н.К.Рериха. По его рекомендации и настоянию уже в декабре 1920 года в калькуттском журнале «The Modern Review» вышли переводы стихов Н.К.Рериха, а в 1921 году — большая статья о его картинах.

Через год они встретились снова в США. В Америке Тагор читал лекции об искусстве. Вспоминая об этом, Николай Константинович проводит параллель между творчеством Р.Тагора и Л.Н.Толстого, видя сходство между ними в стремлении к Красоте и благу человечества: «Затем встретились мы и в Америке, где в лекциях поэт так убедительно говорил о незабываемых законах Красоты и человеческих взаимопониманий. В суете левиафана-города слова Тагора иногда звучали так же парадоксально, как и волшебная страна Толстого, жившая в сердце великого мыслителя. Тем больше был подвиг Тагора, неустанно обходившего мир с повелительным зовом о Красоте. (…)

Разве далеки от жизни эти зовы? Разве они лишь мечты поэта? Ничуть не бывало. Вся эта правда во всей своей непреложности дана и выполнима в земной жизни. Напрасно невежды будут уверять, что мир Тагора и Толстого утопичен. Трижды неправда. Какая же утопия в том, что нужно жить красиво? Какая же утопия в том, что не нужно убивать и разрушать? Какая же утопия в том, что нужно знать и напитывать всё окружающее просвещением? Ведь это всё вовсе не утопия, но сама реальность. Если бы хотя бы в отдельных притушенных искрах не проникал в потёмки земной жизни свет Красоты, то и вообще жизнь земная была бы немыслима. Какая же глубокая признательность человечества должна быть принесена тем гигантам мысли, которые, не жалея своего сердца, поистине самоотверженно приносят напоминание и приказы о вечных основах жизни!»8

Тема принятия жизни во всей её полноте, восхищения красотой мира, прославления счастья, любви и добрых человеческих чувств присутствовала в поэтическом творчестве Тагора в течение всей его жизни.

Я мира лик озарённый созерцал, не смыкая глаз,

 Совершенству его дивясь.

 Дыханье Лакшми из сада, где Вечная Красота,

 Овевало мои уста.

 Вселенной радость щедрую и вздохи её скорбей

 Я выразил флейтой моей, —

писал он уже на склоне лет в стихотворении «Конец года» (1932 г.).

Рерих особенно ценил в творчестве Тагора сочетание современности с заветами древнейшей мудрости, которое многим даже признанным философам казалось невозможным. Они видели ретроградство или нежизненность в изучении познаний, дошедших до нас из глубины веков. «В Тагоре такие познания врождённы, а его глубокое знание современной литературы и науки даёт ему ту уравновешенность, тот золотой путь, который в представлении многих казался бы неосуществимою мечтой. А он здесь перед нами, лишь бы внимательно и доброжелательно рассмотреть его»9.

Н.К.Рерих сообщал Р.Тагору о многих своих начинаниях, в частности о Пакте об охране культурных ценностей во время войны, об основании им научно-исследовательского института «Урусвати» в Гималаях. Отвечая на просьбу Рериха высказать своё мнение о Пакте, Тагор писал художнику 26 апреля 1931 года: «Я зорко следил за Вашими замечательными достижениями в области искусства и за Вашей великой гуманитарной работой во благо всех народов, для которых Ваш Пакт мира с его знаменем защиты культурных сокровищ будет исключительно действующим символом». Как бы откликаясь на эту оценку, Рерих пишет в статье «Виджая Тагор» («Победа Тагора»), приуроченной к семидесятилетию поэта (1931 г): «Когда думается о несломимой энергии, о благословенном энтузиазме, о чистой культуре, передо мною всегда встаёт столь близкий мне облик Рабиндраната Тагора. (…) Ведь песни Тагора — это вдохновенные зовы к культуре, его моление о великой культуре, его благословение ищущим пути восхождения. Синтезируя эту огромную деятельность — всё идущую на ту же гору, проникающую в самые тесные переулки жизни, — разве может кто-нибудь удержаться от чувства вдохновляющей радости? Так благословенна, так прекрасна сущность песнопения, зова и трудов Тагора. (…) Разве не священно радостное ощущение глядеть на вечные снега Гималаев, насыщенные чудодейственною пылью метеоров дальних миров, и сознавать, что теперь среди нас живёт Рабиндранат Тагор, что, семидесятилетний, неустанно возносит он прекрасное и без устали слагает вечные камни культуры, создавая из них твердыни радости духа человеческого?

Это так нужно! Это так безотлагательно нужно!.. Без устали воскликнем об этой истинной гордости нации и всего мира!»10

Переписка Рериха и Тагора продолжалась до самой смерти поэта. Он приглашал Николая Константиновича посетить Шантиникетон, но эта поездка не состоялась. В своих воспоминаниях о поэте Николай Рерих приводит строки из писем Рабиндраната Тагора к нему: «Я был очень рад снова получить от Вас известие и узнать, что Вы благополучно вернулись в свою обитель после тяжёлой экспедиции в Центральную Азию. Завидую Вашим увлекательным приключениям и впечатлениям, полученным в этих отдалённых, недоступных частях света… В моей уединённой жизни человека преклонного возраста, полной забот о развивающемся учебном Центре, я вынужден удовлетворять своё любопытство лишь чтением о триумфах неукротимого человеческого духа над силами природы». «Я уверен, что Вас очень заинтересует дух интернационализма, царящий в Центре и в учебной работе. И поверьте, мне доставит истинное удовольствие познакомить Вас с детищем всей моей жизни, каким является Шантиникетон»11 .

В связи с событиями Второй мировой войны Тагор писал Рериху: «Безобразные проявления открытого милитаризма во всех направлениях предвещают зловещее будущее, и я почти теряю веру в самоё цивилизацию. (…) Сегодня я так же растерян и огорчён, как и Вы, в связи с поворотом событий на Западе. Будем надеяться, что мир сможет выйти чище из этой кровавой резни. (…) Вы посвятили жизнь своему делу. Я надеюсь, что судьба будет долго хранить Вас, чтобы Вы продолжали служение Культуре и Человечеству»12.

В канун восьмидесятилетия Р.Тагор написал статью «Кризис цивилизации». «Умирающий Тагор вопиет о кризисе цивилизации. Жалуется на ненависть, всюду обуявшую человечество», — отмечал Н.К.Рерих. Тем не менее, осознавая свой близкий уход, поэт не утратил чувства исторического оптимизма. Статья Тагора заканчивается словами: «Потерять веру в человечество — страшный грех; я не запятнаю себя этим грехом. Я верю, что после бури в небе, очистившемся от туч, засияет новый свет: свет самоотверженного служения человеку. Откроется новая, незапятнанная страница истории. (…) Думать, что человечество может потерпеть окончательное поражение, — преступно!»13

В дневниковых записях Рериха, посвящённых памяти Тагора, есть такие слова: «Рабиндранат ушёл. Ещё одна страница Культуры завершилась. (…)

Не забудет Индия »Гитанджали», »Садхану» и всё вдохновенное наследство Тагора. В нём отображена душа Индии во всей её утончённости, возвышенности. (…) Велики связи двух славных народов. Именно в русском переводе прекрасно звучали Тагоровы песни. На других языках они теряют, гаснет их пламень и задушевность. Но мысль Индии отлично выражается в русском слове. Недаром у нас столько одинаковых слов с санскритом. Эта родственность ещё мало оценена. Помню, как зачитывались у нас Тагором. Полюбили его песни не по внешнему складу, а по глубокому чувству, давшему облик милой сердцу Индии. Ещё что-то задушевное могло быть послано поэту, ещё что-то могло быть высказано. Но уже не скажешь, а подумаешь. Светла будет его память»14.

Нам остаётся только присоединиться к этим словам Н.К.Рериха.

Два великих человека, две прекрасные жизни, отданные служению Культуре.

1 Цит. по: Р.Тагор. Избранное. М., 1987. С. 5.

2 Цит. по: Рабиндранат Тагор. Жизнь и творчество. М.: Наука, 1986. С. 21.

3 Р.Тагор. Собрание сочинений. Т. 12. М., 1965. С. 259.

4  Н.К.Рерих. Листы дневника. Т. 2. М.: МЦР, 1995. С. 92.

5  Цит. по: Рабиндранат Тагор. Жизнь и творчество. С. 19.

6 Е.И.Рерих. Письма. VI. М.: МЦР, 2006. 10.09.1938.

7 Н.К.Рерих. Листы дневника. Т. 2. С. 93.

8  Н.К.Рерих. Листы дневника. Т. 2. С. 93 – 94.

9  Там же. Т. 2. С. 95.

10  Н.К.Рерих. Держава Света. М.: 1999. С. 258 – 259.

11  Н.К.Рерих. Листы дневника. Т. 2. С. 437.

12  Там же. С. 437 – 438.

13  Р.Тагор. Собрание сочинений. Т. 11. М., 1965. С. 381.

14  Н.К.Рерих. Листы дневника. Т. 2. С. 436.

http://rossasia.sibro.ru/voshod/article/16343

Интернет адреса:
http://nasati.ru/rabindranat-tagor.html
http://www.liveinternet.ru/users/3166127/post286446304/
http://www.newsps.ru/muzy-ka-iskusstvo-i-literatura/30828.html
http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_colier/4506/ТАГОР
https://ru.wikipedia.org/wiki/Библиография_Рабиндраната_Тагора
http://www.litera-asia.ru/avtor/rabindranat-tagor/
http://rupoem.ru/tagor/all.aspx
http://poetrylibrary.ru/stixiya/menu-date-152.html
и тд.